Давыдов опять в степях своих

В своей автобиографии, написанной от третьего лица, Денис Васильевич Давыдов (1784–1839) писал о себе: «Мир и спокойствие – и о Давыдове нет слуха, его как бы нет на свете; но повеет войною – и он уже тут, торчит среди битв, как казачья пика. Снова мир – и Давыдов опять в степях своих, опять гражданин, семьянин, пахарь, ловчий, стихотворец…». Герой первой Отечественной войны был обойдён в чинах и наградах, вышел в 1831 году в отставку и уехал в имение Верхняя Маза.

В первый же приезд в Верхнюю Мазу в 1820 году Давыдов увлёкся охотой – она была в тот год особенно удачна. Господский дом требовал капитального ремонта, поэтому пришлось много заниматься хозяйственными делами. Основное же занятие – поэтические упражнения и военные записки. Каждое новое издание стихов мазинского периода вызывало восторженные отзывы читателей. Часто первым слушателем стихов был старший сын Василий. Вот как вспоминает он об этом:

«Поэту всегда нужны слушатели, и я помню, что иногда при рождении поэтического детища он брал меня, 12-летнего мальчика, и с жаром читал мне свои стихи, которым я внимал с любовью… Листы, на которых писана и проза, и стихи, напоминают иероглифы по трудности их чтения от беспрестанных помарок. Он был вообще очень строг относительно оборотов речи и тщательно разрабатывал свои произведения».

Чтение, деятельная переписка с друзьями и псовая охота – таков был его досуг. Интересно одно из писем (1834 года) графу Ф.И. Толстому, где Денис Васильевич пишет: «Я здесь, как сыр в масле… Посуди: жена и долгожданные дети, соседи, весьма отдалённые, занятия литературные, охота псовая и ястребиная – другого завтрака нет, как дупеля, облитые жиром, и до того, что я их и мариную, и сушу, и чёрт знает, что с ними делаю. Потом свежие осётры и стерляди, потом, ужасные величиной и жиром, перепёлки, которых сам травлю ястребами…».

У всех Давыдовых со своими крестьянами были хорошие отношения. Денис Васильевич запретил телесные наказания, убавил барщину, уменьшил оброк, открыл школу. Он часто посещал крестьянские избы. Интересовался, в чём нужда, спрашивал у стариков, как лучше обустроить земли. И всё-таки всегда испытывал перед народом чувство невыполненного долга. В одном из писем он признался: «Я вздумал все вырученные мною деньги за сочинения мои употреблять на прибавку жалованья учителям и на покупку книг детям моим. Мне хочется, чтобы в совершенном возрасте сыновей моих они знали, что на воспитание их были употреблены не одни деньги пшеничные, но и те, которые я приобрёл головой».

Старожилы вспоминали такой случай: «Однажды в ночь у Давыдовых занемог слуга. Дело было осенью,за окном дождь, дороги размыты. Но Денис Васильевич посылает за фельдшером за 20 вёрст к соседу-помещику с просьбой одолжить медика на ночку».

По соседству с Мазой в деревне Бестужевка жил дядя декабриста Бестужева, помещик Л.В. Бестужев. Давыдов часто бывал у него в гостях в имении Репьёвка, писал письма. Вот отрывок из одного письма 1836 года: «Позвольте, любезнейший Алексей Васильевич, принять в больницу вашу человека моего на несколько дней. Он человек хороший, для меня очень нужный и которого мне не хотелось оставить здесь. Вы меня обяжите согласием на мою просьбу».

Интересно ещё одно воспоминание, записанное у И.Б. Волкова: «Я родился, когда барином у нас был Николай Денисович… Но отец мой в дворовых мальчиках у самого Дениса Васильевича находился и всегда, бывало, добрым словом его вспоминал… Против соседних господ Денис Васильевич куда как справедливей был! Случится ежели пожар или недород произойдёт – он всегда поможет… Лошадей очень любил. Не только что своих, но и всяких. Бывало, ежели заметит, что у мужика лошадь справная, обязательно остановит. «Спасибо, – скажет, – что ты за лошадью хорошо ходишь, вот тебе полтина за усердие». А ежели кто плохо ухаживает, лучше на глаза ему не попадайся…».

Денис Васильевич очень любил рыбную ловлю. Но речка Мазка глубока лишь в некоторых местах. Давыдов нанял крестьян, и они почистили русло речки, а также вырыли котлован под пруд, куда впоследствии быливыпущены мальки 15 видов рыб. В посадке деревьев (это были вётлы) принимал участие и Денис Давыдов. При нём был заложен парк и сад, где росли цветы, семена которых хозяева выписали из Москвы и Петербурга. Была и прекрасная оранжерея, там выращивались абрикосы, персики, грецкие орехи, столь редкостные в наших местах.

Образ жизни Давыдова в Верхней Мазе был строго размерен. Вот что вспоминает об этом старший сын Давыдова: «Вставал регулярно в три часа утра, зимою и летом садился писать, завтракал в девять часов при утреннем чае, гулял или, лучше сказать, производил усиленную ходьбу непременно столько-то вёрст по измеренному им неоднократно саду; обедал в три часа и засыпал в кресле на несколько минут… Потом снова письменные занятия, и, наконец, вечером – шутки и разговоры, всегда оживлённые и интересные за вечерним чаем, а в десять часов покой».

В Верхней Мазе Д.В. Давыдов написал лучшие поэтические произведения, здесь появились его замечательные военные воспоминания об Отечественной войне 1812 года, о партизанском движении, о Суворове, Кульневе, Раевском и других полководцах, с которыми сталкивала его судьба.

Давыдов умер внезапно, утром 22 апреля 1839 года. Его мучила астма, но за лекарем для себя он так и не послал. Здесь, в Верхней Мазе, закончился жизненный путь великого сына России.

По материалам Ольги Чибовой

«Мономах», №1(85), 2015 г.