Историк, публицист и краевед, автор серии «Антология жизни» Геннадий Демочкин с заключительной частью заметок о первом секретаре Ульяновского обкома Геннадии Колбине.
Часть 1- по ссылке «Прислали из Грузии, фамилия Колбин», часть 2 — Инкогнито… Из Тбилиси, часть 3 — Вижу цель, не вижу преград!
После смерти Андропова и избрания на пост генсека полуживого Черненко страна вновь погрузилась в застой. Но «времена не выбирают», и Геннадий Колбин, развивший на ульяновской земле кипучую деятельность, не намерен был ни сбавлять обороты, ни тем более унывать. Перестройка пришла в нашу область гораздо раньше, чем её объявил избранный спустя ещё год Горбачёв.
Сергей Рябухин, сенатор от Ульяновской области, а тогда отслуживший в армии электрик на КПД, рассказывает: «В фигуре Колбина я увидел нечто новое. Я понял, что чиновник, представляющий государство, может быть не просто идолом, сурово глядящим из-за стола президиума. Оказывается, он может иметь членораздельную и даже мудрую речь, интересные, нестандартные мысли!.. Очень гордился, что во главе нашей области встал такой человек. Я, простой рабочий, брал карандаш, читал и подчёркивал выступления Колбина. В то время я по вечерам учился в институте, и когда Ленина-то задавали, не всегда конспектировал. Он писал о давно прошедшей жизни! А здесь — вот она, реальная жизнь, реальная история, реальный творец. Тогда я ещё удивлялся: а ведь линия, которую он провозглашает, не совсем вписывается в то, что делается наверху!».
С Н.Пластовым на открытии Пластовской галереи:
Вячеслав Ярош, первый секретарь Заволжского райкома партии, поехал в тот год на похороны отца и в шахтёрском Прокопьевске Кемеровской области на столе у секретаря горкома увидел номер «Ульяновской правды» с докладом Колбина. «А мы эту газету выписываем и все материалы внимательно изучаем», — сказали ему. Другой человек мне рассказывал, как, отдыхая в Гаграх, разговорился с таксистом и тот поведал: «У нас Шеварднадзе всё ЦК заставил подписаться на «Ульяновскую правду».
«Социализм с человеческим лицом» — вот какую цель ставил перед собой Колбин. Кстати, в его последних ульяновских Поручениях осени 1986 года — вполне «рыночные» мысли: а зачем нам государственные кафе, парикмахерские, служба быта? Надо смелее отдавать их в руки частника!
Веселый парень. С воспитанницами детского дома имени Матросова:
«Работать не незаезженной колее» — эту фразу Геннадий Васильевич любил повторять. Ко всему в жизни, в том числе и к партийно-хозяйственной работе, он подходил творчески. Узнал недавно от его внука, что дед рисовал, фотографировал, вырезал по дереву, столярничал. Творец — он творец во всём!
Так же творчески подходил Геннадий Васильевич и к борьбе с пьянством. Но здесь и у меня к нему есть немало претензий. Вполне разумные меры по «сокращению винопотребления» (развитие садоводства, сферы строительства и ремонта жилья, культурного досуга, наполнение полок магазинов) сочетались со вполне большевистскими, драконовскими методами типа безалкогольных свадеб, лечебно-трудовых профилакториев (а на самом деле колоний) для пьяниц, полного запрета на любую выпивку.
Тогда на самом верху в Политбюро случилось, на мой взгляд, какое-то коллективное помешательство: они решили за несколько лет начисто искоренить десятилетиями насаждавшееся в СССР пьянство. Начиная с 1920-х годов с хлебом всегда были проблемы, а водка нужна, чтобы забыться, и было от чего. Не говоря уж о годах войны, когда некоторые фронтовики возвращались законченными алкоголиками.
Геннадий Колбин, держа нос по ветру, хотел и здесь оказаться перед Москвой отличником и громил «зелёного супостата» из всех орудий. При том, что сам как нормальный мужик любил «это дело» и в дружеском застолье среди своих мог перепить любого…
Ветеран госслужбы Борис Сараев рассказывал: «Ульяновскую область Колбин явно рассматривал как трамплин. Своё пребывание здесь он рассчитал ровно на три года чуть ли не по дням. А к чему стремился? Не думаю, что в Казахстан, туда его послали, скорее, в аварийном порядке. Он хотел в нашей области добиться таких высоких результатов, чтобы по полному праву стать секретарём ЦК, а может, и членом Политбюро.»
Многим и теперь не дают покоя эти «карьеристские» устремления Колбина. Вспоминают всё что угодно, только не реальные заслуги Геннадия Васильевича. Недавно Ульяновский госуниверситет праздновал очередной юбилей. Об отце-основателе — ни слова. Заповедник «Родина Ленина» тоже его не чтит, считает себя заслугой историка Сергея Сытина. Центр микроэлектроники с распадом СССР развалился. «Авиастар» до сих пор никак не взлетит. Лавры по поводу нового моста через Волгу достались губернатору Морозову — он его достраивал и открывал. Но, как поётся в популярной советской песне, «стоят дома, стоят кварталы и заводские корпуса»…
Письмо Колбина об открытии в Ульяновске университета:
Три года, всего только три года в Ульяновске… А сколько сделано и сколько ещё осталось в планах: переезд и обустройство в городе сельхозакадемии, новые здания краеведческого музея, театра музыкальной комедии, цирка, да много ещё чего.
… Внезапный отъезд в декабре 1986-го на заседание Политбюро, а оттуда сразу в Алма-Ату. Понимал, что совершается серьёзная политическая ошибка, но ослушаться не мог, так был воспитан. Два с половиной года во главе огромного Казахстана, омрачённые трагическими декабрьскими событиями и мучительной смертью внука. Назначение в июне 1989-го на высокий пост Председателя Комитета народного контроля СССР, должность, подразумевающую кристальную чистоту и честность. В последние несколько лет был председателем «Мосуралбанка», помогал выживать предприятиям оборонки.
Скончался Геннадий Васильевич в январе 1998-го в вагоне метро от внезапной остановки сердца. У него двое внуков и семеро правнуков. Живут жизнью простых людей. Внук с женой и тремя детьми — в двухкомнатной квартире.
Геннадий Дёмочкин
 |
Сообщение опубликовано на официальном сайте «Новости Ульяновска 73» по материалам статьи |