История жизни и творчества Анатолия Грошева — ульяновского художника, искавшего сюжеты в далёком и недавнем симбирском прошлом.
Лысый дядька с бородкой клином, Владимир Ленин провозглашает Советскую власть в Петрограде в Смольном 25 октября (7 ноября) 1917 года… Такова волшебная сила искусства, что мы верим в растиражированный образ, хотя на самом деле всё было иначе. Летом 1917 года законспирированный Владимир Ильич, называвший себя рабочим Николаем Ивановым, сбрил хрестоматийную бороду и нацепил парик на хрестоматийную лысину. Парик он в судьбоносный день скинул – но борода в один день отрасти, конечно же, не успела. А на картинах советских художников и в кинокартинах советских режиссёров Ильич с бородой! И поди, докажи теперь: лучше – да и легче – один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Безбородый Ленин 25 октября 1917 года
Яркие образы прошлого, создаваемые великими и не очень художниками, чаще всего далеки от исторической реальности. Ведь и не всякий историк прекрасно разбирается в деталях. Да и многих специалистов история заинтересовала именно через малодостоверные исторические фильмы, картины и книги. И это на самом деле совсем неплохо: получив первоначальный эмоциональный толчок, мы продолжаем учиться, учиться и учиться, как завещал всё тот же великий Ленин.
Родина Ленина, город Симбирск — место с замечательной историей, но история эта не оставляла по себе должного размаха артефакты, вроде древнеримского Колизея и Великой китайской стены. Сгнил деревянный кремль, безуспешно осаждавшийся в 1670 году атаманом Степаном Разиным. Выгорел деревянный город, в который легендарный Суворов привёз в 1774 году пленённого атамана Емельяна Пугачева. Засыпали землёй заилившийся пруд с названием Маришка, в котором будто утопилась от несчастной любви жившая в XVII веке первая известная нам по имени красавица-симбирянка. Не то что туристов не зазовёшь — мы и сами не знаем, не видим, чем богаты…
Искусство художника являет нам персонажей и события давно минувшего времени. Среди первых, кого симбирское прошлое прошибло во всей полноте, можно назвать ульяновского и даже немножко симбирского художника Анатолия Николаевича Грошева (1902 – 1971).
Анатолий Грошев. Пугачев в Симбирске
Помню, как когда-то меня до глубины души потрясла его картина «Пугачев в Симбирске», подлинник которой мне довелось увидеть в запасниках нашего Художественного музея. Картина поражала одновременно своей исторической несуразностью — и мощнейшей энергетикой. Несгибаемый и сильно оборванный, босой и скованный цепями Емельян Пугачев высился над толпой поверженных на землю побитых и оборванных соратников. Вдали солдаты и кавалеристы ружьями и плётками осаживали народную толпу.
С крыльца на пленника взирали победители, царские генералы в усеянных орденами мундирах — а ведь многие из этих орденов появились только в послепугачевскую эпоху. На картине — не то поздняя весна или раннее лето, или ранняя осень. А ведь привезли Пугачева в Симбирск одного, без всяких соратников, 1 октября 1774 года, в праздник Покров с его первым снегом: «Батюшка-Покров, покрой землю снежком, а меня женишком». И народ специально подпускали поближе, чтобы публика видела, что перед ней никакой не царь Петр Федорович, под именем которого Пугачев возглавил свой бунт, а обычный — но не обыкновенный — мужик.
Но всё это — придирки и мелочи. Для Анатолия Грошева подлинная история Пугачева — только фон для создания собственного оригинального полотна. И пусть мастерство художника далеко не идеально, чувствуется, что в картину он влагал всё своё сердце. «Не скрою, трудности были большие, — описывал Анатолий Николаевич процесс работы над «Пугачевым». — Нужна была масса костюмов: кафтаны, камзолы, бархатные, атласные, замшевые рейтузы, лакированная с золотыми пряжками обувь, белые парики, головные уборы. В костюмерной театра я нашел очень немного из того, что было необходимо». В ход шло всё, что только могло бы потянуть на «екатерининскую эпоху». Парики из кудели густо обсыпались пудрой. На рубище для пугачевцев Грошев не пожалел старых вещей из семейного гардероба. Их пришлось дополнительно пачкать для изображения грязи и крови, так, что натурщики наряжались в рубище «с содроганием».
Так сосредоточиться на полотне у Анатолия Николаевича получалось, поскольку он был художником официальным. Ещё в 1925 году он возглавил Ульяновское отделение Ассоциации художников революционной России (АХРР), будущего Союза художников СССР, являлся организатором и участником «Первой выставки Объединения ульяновских художников», открывшейся в 1929 году. В 1930-е — 1940-е годы товарищ Грошев представлял районный Ульяновск в Союзе Художников Куйбышевской области, в 1936 году вошёл в Ульяновское отделение Союза художников.
Своими кистями и карандашами советские художники служили советской власти. Кто-то рисовал большевистских вождей и стахановцев, кто-то – победы Красной армии и достижения колхозного строя. Анатолий Грошев искал сюжеты в далёком и недавнем симбирском прошлом, благо, сюжеты эти тоже скоро оказались востребованными советской властью. Поначалу она грозила «сбросить Пушкина с корабля современности», но потом ощутила полезность отечественной истории для формирования собственной идеологии.
Анатолий Грошев. Пушкин в Симбирске
Советскую идеологию интересовала, в первую очередь, классовая борьба. И здесь Симбирску с его прошлым исключительно «повезло»: Крестьянские войны под предводительством Разина и Пугачева, Гражданская война в 1918 году. Но главное, в Симбирске родился и жил вождь Октябрьской революции, великий Владимир Ульянов-Ленин!
Ленинскую, точнее говоря, ульяновскую тему Анатолий Николаевич тоже отрабатывал, но однажды художник крепко «нарвался». На выставке 1929 года его картина, запечатлевшая семью Ульяновых в домашней обстановке, попалась на глаза посетившей Ульяновск старшей сестре вождя пролетариата Анне Ильиничне Ульяновой-Елизаровой (1864 – 1935) и вызвала гнев старой большевички. Мастеру досталось и за слабость кисти, и за сюжет, а особенно за саму Анну Ульянову, запечатлённую на полотне в гимназическом платье.
Анна Ильинична была категорична: она в домашней обстановке гимназическим платьем не щеголяла, как какая-то «зубрилка», и в письменной форме потребовала немедленно убрать полотно с выставки, а на будущее — тщательнее отбирать картины для всеобщего обозрения. Картину убрали, но далеко идущих последствий для Анатолия Грошева конкретная история, по счастью, не имела.
Да, в «истории» с историей в те времена вляпаться было довольно просто, особенно с недавней. Вот рисуешь ты портреты героев Гражданской войны, громивших «белых» под Симбирском, красного маршала Михаила Николаевича Тухачевского (1893 – 1937) или комкора Гая Дмитриевича Гая (1887 – 1937), а после выясняется, что не герои они вовсе, а «враги народа».
Анатолий Грошев. Расстрел главкома Муравьева. За столом, под покосившимся портретом Ленина, с пистолетом и шевелюрой — Иосиф Варейкис
Или, например, на картине «Расстрел главкома Муравьева», посвящённой подавлению антибольшевистского мятежа, вспыхнувшего в Симбирске 10 июля 1918 года под руководством командующего Восточного фронта Красной армии Михаила Артемьевича Муравьева (1880 – 1918) и подавленного уже на другой день, после убийства главного мятежника в здании Кадетского корпуса. По Муравьеву картинно палят из винтовок и пистолетов — и среди прочих узнаваемый председатель Симбирского губкома РКП (б) Иосиф Михайлович Варейкис (1894 – 1938), ещё один «враг народа».
Анатолий Грошев. Провозглашение Советской власти в Симбирске 10 декабря 1917 года
Иосиф Варейкис изображён и на полотне «Провозглашение Советской власти в Симбирске 10 декабря 1917 года»: справа, на сцене, среди советских губернских вождей. Его фигура обрезана, насколько возможно — сверху транспарант «Вся власть Советам», больше не срежешь. Картина явно писалась к 20-летию революции в 1937 году — и как раз в конце года опальный Варейкис был арестован. Кстати говоря, советскую власть в Симбирске Иосиф Михайлович не устанавливал, он прибыл сюда летом 1918 года. «Но я так вижу!» — мог бы воскликнуть художник.
А видеть героев своих полотен Анатолий Грошев вполне мог воочию. Он родился в апреле 1902 года в селе Белое Озеро Сенгилеевского уезда в семье потомственного иконописца, с 1912 года Грошевы постоянно проживали в Симбирске, в собственном доме на Сызранской, ныне 12 сентября, улице. Мимо дома Грошевых 12 сентября 1918 года мчалась красная конница и пехота, освобождая Симбирск от «белых». 16-летний Толя наверняка был непосредственным очевидцем этих событий, хотя «буржуям» — а как ещё назовёшь семью иконописцев? — категорически не рекомендовали показываться на глаза «красным», чтобы не попасть им под горячую руку.
Анатолий Грошев. Взятие Симбирска 12 сентября 1918 года
Но Анатолий Николаевич никогда не боялся высовываться — и своим артистическим внешним видом, ярко выбивавшимся из внешнего фона сонного советского Ульяновска, и свои открытым поведением. Поражённый внешностью гражданина или гражданки, «просившихся» в герои его полотен, он разворачивался и шагал вслед за возможной «моделью», донимая его или её предложениями попозировать; и ведь соглашались далеко не все, а кто-то прямо слал творца куда подальше. Героев своих полотен он не придумывал из головы, но брал из жизни: легендарных симбирян изображали реальные ульяновцы.
Анатолий Грошев. Озеро Маришка
Молодая миловидная женщина в платке и цветастом сарафане держит в руках расписанное берестяное лукошко, стоя на фоне водоёма и нарядных деревянных домиков – такова «Маришка», изображённая Анатолием Николаевичем. Без подписи, по одному только изображению сложно сделать вывод о легендарной любовной драме, до сей поры запечатлённой в ульяновских городских топонимах: мы не видим ни красавца-любовника, ни самой попытки утопления.
Со стороны всё очень напоминает сюжеты карикатур: беззаботные люди с борта отплывающего корабля машут платочками и шляпами, предвкушая радость путешествия, а на борту судна написано его название: «Титаник»… Впрочем, если мы не знаем истории потопления в 1912 году этого величайшего на тот момент времени пассажирского парохода, мы тоже не поймём юмора. Но художник явно рассчитывал на грамотного и просвещённого зрителя.
Анатолий Грошев. Осада Симбирска Степаном Разиным
Несколько лет творческой жизни Анатолий Грошев потратил на создание картины «Осада Симбирска Степаном Разиным». Дошедшая до наших дней фотография сохранила только часть ещё более грандиозного полотна, на котором, помимо взмахивающего саблей Степана Разина, присутствовало ещё до полусотни самостоятельных персонажей, которых мы не видим на фрагменте картины: «Здесь и трепещущие в смертельном страхе бояре и воевода, — писывал сам Анатолий Николаевич. — И каждый по своему ликующий: русский мужик, донской казак, чуваш, мордвин, татарин… Каждого из них, чтобы вписать в картину, приходилось разыскивать где-нибудь на базаре, в доме колхозника, в кино». Вся эта публика помещалась на переднем, не попавшем в кадр, плане.
Может, и к лучшему — а то что это за «трепещущий в смертельном страхе воевода»? Князь Юрий Никитич Барятинский, с малыми силами отбивший первый натиска Разина на Симбирск, а через месяц наголову разгромивший его? Или князь Иван Богданович Милославский, выдержавший месячную осаду Симбирска, в 1671 году покоривший город Астрахань, последний оплот разинцев?.. Зато батальная сцена выразительна. И пусть это тоже фантазия художника, зато редкая научно-популярная публикация о Крестьянской войне под руководством Степана Разина теперь обходится без неё.
Подлинных полотен Анатолия Грошева почти не сохранилось до нашего времени, только не лучшего качества репродукции и фотографии. Картины художника приобретались музеями не только в Ульяновске, но и, допустим, в Куйбышеве, современной Самаре, но теперь следы их канули в Лету. Едва ли исторические полотна уничтожали целенаправленно. Скорее всего, их сгубили недостаточного качества холсты и краски, которыми пользовался художник, и условия хранения его полотен, всё-таки, Грошев – не признанный классик, не виртуоз кисти, да и симбирская история, кроме немногих симбирян-ульяновцев, никому не интересна…
А до каких-то сюжетов у Анатолия Николаевича не дошли руки. Он глубоко проникся историей симбирского «колдуна» Якова Ярова, схваченного полицией с поличным летом 1732 года и сожжённого заживо на тогдашней торговой площади Симбирска, где-то на пересечении современных улиц Ленина и Спасской весной 1736 года. История давала массу выразительных сюжетов — вот Яров готовит свои зелья, вот с помощью них привораживает хорошеньких обывательниц, вот его хватают и пытают сатрапы и, наконец, палят на костре…
Грошев тщательно искал натуру и натурщиков, подбирал предметы, которые могли бы быть в «лаборатории» колдуна, вплоть до 1941 года. С началом Великой Отечественной войны тема стала неактуальной, работа застопорилась, а после художника захватили другие темы. Жалко, такой любопытный сюжет — и до сих пор остаётся без своего художника…
Иван Сивопляс
 |
Сообщение опубликовано на официальном сайте «Новости Ульяновска 73» по материалам статьи |