С Юрой Ершовым мы были большими друзьями. Он был хорошим актером и удивительным человеком – мужественным, благородным, талантливым. И еще – беспощадно требовательным к себе. До сих пор невозможно примириться с его ранней смертью.
…Осталась память о ролях, которые он сыграл в нашем театре. Осталось в семье 10 тетрадей его дневников, которые он вел с 14 лет. В них – самые заветные мысли, чувства, мечты.
22 января 1942 г. Ульяновск. В библиотеке взял книгу «Без вины виноватые». Хочу окончательно заучить роль Незнамова. Мне очень нравится эта роль…»
Это пишет семиклассник, который уже мечтает о театральном училище, хочет стать актером. Пройдет 9 долгих лет, и 1 декабря 1951 года он, Юрий Ершов, артист Ульяновского драматического театра, будет играть Григория Незнамова в спектакле «Без вины виноватые».
Будет прекрасный актерский ансамбль: Брагин, Тюрина, Гайдашев, Муромский, Каранов. Но самое главное, самое волнующее – Кручинину будет играть знаменитая Гоголева, актриса Московского Малого театра.
Память о той встрече, общей работе бережно потом хранилась не только молодым актером. Были ее добрые письма: «Кручинина находит, что у Вас есть талант и много души, — мне хочется сказать Вам это, Юра, как Ваш товарищ, как актриса Гоголева – Юре Ершову. Мне очень-очень бы хотелось еще встретиться с Вами, сыграть «Без вины» и еще другие пьесы».
На портрете, который Гоголева прислала из Москвы, она писала: «Мне кажется, Вы много пережили, и, кто знает, сколько еще каждому из нас предстоит в жизни и хорошего, и дурного. Только никогда не теряйте мужества и веру в лучшее будущее. А ведь оно будет непременно, Юрочка. Простите, очень хочется именно так Вас назвать. Это от души.
Елена Гоголева».
Знаменитая актриса не ошиблась: путь Ершова на сцену был очень долгим и мучительным. Еще до войны (он учился в железнодорожной школе № 65) Юрий пробовал свои силы в драмкружке, а потом в клубе железнодорожников.
Потом война, отец уходит на фронт. Юра, единственный мужчина в доме (еще мать и сестра), после седьмого класса идет работать: сначала кочегаром на паровозе, а потом полтора года, до призыва в армию ,– слесарем на заводе. По вечерам – драматический кружок в клубе Ильича и даже небольшие «гастроли» на ближайших железнодорожных станциях.
В 44-м году – призыв в армию. Второе танковое училище в Ульяновске, военный ускоренный выпуск. Через полгода – звание младшего техника -лейтенанта – и на фронт. Попрощался с родными, а о самом главном сказать не решился,- написал:
«У меня к вам большая просьба: все, что в доме есть мое, т.е. дневники, письма, книги, а самое главное роли (ведь я еще собираюсь после войны играть на сцене) – никуда не давайте и не рвите. Пускай они лежат и будут целы. Когда я приеду, они мне будут очень нужны…
16 октября 1944 г.»
Прошел младший лейтенант Ершов на своем танке по Польше, воевал в Германии. Много чего повидал и испытал. И вот уже Берлин и победа – совсем близки. Потом он напишет:
«1 мая 1945 года.
Погода на редкость замечательная: солнце и тепло, скоро будут уже первые листочки на деревьях. Прибыла кухня с вином и завтраком: «На обед привезем вам праздничное кушанье!».
— Хорошо, будем ждать.
Но перед обедом приказ: «Садиться в машины и на новые позиции!».
(…) Выехали на поляночку из леса. Кругом чистота, но смотрю: саперы наши лазают с шестом… С не очень спокойной душой продолжаю двигаться вперед. Вдруг… саперы отчаянно замахали руками и шестами, кричат: «Стойте! Мины! Стойте!».
И тут я только успел услышать страшный взрыв. Перед глазами пошли круги, и … потерял сознание…
Очнулся на земле, санитар перевязывает правую ногу…
С большим усилием повернул голову, и глазам представилась беспомощная машина с вырванными катками…»
Но Юра не знал тогда, что сам он искалечен еще больше, серьезно поврежден позвоночник, и это очень надолго.
Только 6 февраля 1946 года отец заберет его из военного госпиталя в Горьком. Поднимет на руки и, как ребенка, повезет домой. Без всякой надежды, что когда-нибудь сын встанет на ноги.
Так, прикованный к постели, встретил Юра свое 20-летие.
«Что даст мне третий десяток? Неужели я не в состоянии буду осуществить свою мечту? Нет, об этом невозможно и подумать. Я должен, должен быть актером!
20 февраля 1946 г.»
Снова госпиталь, на этот раз в Ульяновске. Снова запись в дневнике:
«Сегодня смотрел концерт облдрамтеатра. И, черт возьми, обидно становится: ты лежишь, но ведь … и ты мог бы стоять на этих подмостках. Но, к сожалению, все еще лежу.
А годы проходят, все лучшие годы…»
С трудом стал подниматься, опираясь на костыли. На костылях, в сопровождении медсестры, поехал в Пятигорск на курортно-грязевое лечение. И вот оно – выстраданное чудо! – обратно вернулся с палочкой. Ну а теперь – к заветной цели.
Сначала – все тот же родной клуб имени Ильича. Шумный успех лермонтовского «Маскарада» (Ершов – в роли Арбенина). К осени уехал в Чкалов (Оренбург) в студию при драматическом театре.
Начинается новая книга его дневников. Первые были: «Воспоминания и мысли о детстве», «Записки солдата», «Дневник инвалида». А теперь он стал писать «Записки актера».
«30 ноября 1947 г. г. Чкалов.
Моя первая премьера как профессионального актера Чкаловского областного драматического театра им. Горького.
Ур-ра!
Итак, мой первый спектакль прошел удачно, т.к. главный режиссер улыбнулся и сказал: «Приятно!». Что-то не верится. Только бы и в дальнейшем не спуститься, ведь путь актера очень труден и извилист…»
При первой же возможности Юрий вернулся в любимый родной город и поступил в Ульяновский драмтеатр. Признание пришло не сразу. Сначала – у публики, позже – у режиссеров. Красивый, с удивительным голосом, он покорял силой характера и темперамента и еще – щедрой душевностью и добротой.
Особенный, шумный успех принесли ему две последние роли – Лестера Кейна в спектакле «Дженни Герхард» и советского разведчика в военном детективе «Опасная профессия». Публика по нескольку раз ходила на эти спектакли, ходили «на Ершова».
А дальше случилось невероятное и жестокое: человек, который всю жизнь так яростно стремился на сцену, ушел из театра на самом взлете своего творчества.
…В театре он был председателем месткома. Умел брать администрацию за горло, боролся за каждого актера. И в жизни никогда ничего не попросил для себя.
С искалеченной спиной, с искалеченной ногой он согласился взять квартиру (в «Кошкином доме») на четвертом этаже. Он был очень популярен в театре и в городе. И его решили из театра убрать.
Для этого был избран совершенно иезуитский ход. Взяли к постановке Арбузовскую «Иркутскую историю». Она только что прошла в Москве, в театре Вахтангова с М. Ульяновым (Сергей) и Юлией Борисовой (Валя) и в театре Маяковского. Там Виктора играл молодой Александр Лазарев (теперь уже старший).
И там есть совершенно потрясающая сцена, когда Сергей женится на брошенной Виктором девушке. А Виктор уже спохватился и в отчаянии совершенном пляшет… Сначала на сцене, а потом на помосте, выдвинутом прямо в зрительный зал… Впечатление было очень сильное.
И вот у нас решили этот спектакль ставить. Любой бы сказал, что роль положительного Сергея абсолютно подходит Ершову: обаяние, теплота, сердечность. Нет, эту роль дали Ешкову (некрасивому комику, маленького роста). А Ершову, у которого был больной позвоночник, поручили роль Виктора…
На скандал Юрий не пошел. Набрался мужества, терпения и репетировал. Его подгоняли: «Когда пляску начнем?». Он отвечал: «В следующий раз». И когда на него нажали, он положил заявление и ушел.
Ушел с обидой не только на главного режиссера, но и на товарищей по сцене. Они все понимали, жалели, сочувствовали, но не захотели ссориться с руководством, осложнять себе жизнь. И только зрители долго и упорно не хотели с этим мириться. На каждой встрече с артистами, на каждой зрительской конференции люди задавали вопрос:
«Почему Ершов ушел из театра?» .И получали невразумительные ответы главного режиссера Образцова и зам. начальника областного управления культуры Овсянникова (он в то время курировал театр).
Они почему-то никак не могли сговориться и отвечали по-разному. Один говорил: по состоянию здоровья, а другой уверял, что Ершову очень захотелось освоить новую перспективную профессию режиссера телевидения. Но сам Юра в узком кругу говорил определеннее: «Я вернусь, когда в театре будет Советская власть».
Дневников он больше не вел…
Как-то позвонил мне в школу: «Ты когда заканчиваешь? Можешь сегодня зайти ко мне?». – «Могу. А что случилось?» – «Да нет, ничего».
Оказалось, в тот день ему исполнилось 35 лет. Он ушел из театра, когда ему 35-ти не было. Это вообще преступление! Многие актеры только еще начинают в этом возрасте играть свои главные роли! Он сказал мне в тот день, что ему не хватает публики, теплоты и дыхания зрительного зала, что он постоянно ощущает вокруг себя пустоту.
…Он проживет еще почти десять лет. Будет много и хорошо работать на телевидении, обрастет новыми друзьями. Все, кажется, у него будет: любимая семья, интересная работа. Только вот театра не будет: сцены, любимых ролей. А сколько осталось замыслов… И кто знает, сколько лет жизни унесла эта образовавшаяся пустота, эта тоска по театру…
…Когда много лет спустя составители нашей местной энциклопедии обратились ко мне с просьбой написать несколько статей, я сразу задала вопрос: «А Ершов там будет?». Возникла неловкая пауза. Я начала горячиться: «Как же так? Это – парень из нашего города! Здесь родился. Здесь в войну пошел работать. Отсюда ушел на фронт. Сюда искалеченный вернулся. Здесь талантливо играл на сцене. Был горожанами любим. И в театре, и на телевидении боролся за людей. Здесь умер… Чего вам еще нужно?».
 |
Сообщение опубликовано на официальном сайте «Новости Ульяновска 73» по материалам статьи |