Политический портрет «серого кардинала»

Суслов: гроссмейстер партийной идеалогии

Выдержки из статьи А. Авторханова, написанной в 1970 г.

(…) Первый руководящий пост Суслова был партийно-полицейский – он был назначен в 1931 году инспектором Центральной контрольной комиссии. Эта комиссия внутри партии играла при Сталине ту же роль, что НКВД в масштабе государства. Все партийные оппозиционеры или просто подозреваемые в инакомыслии, прежде чем попасть в застенки НКВД и концлагеря Сибири, проходили сначала через это «чистилище». Через контрольную комиссию прошла и вся ленинская гвардия – «троцкисты», «зиновьевцы», «правые оппортунисты», «национал-уклонисты».

Суслов, который вступил в партию после победы этих старых большевиков в революции и в гражданской войне, сделался судьей над ними. Официальный биограф Суслова считает его самой большой заслугой в прошлом, во-первых, активное участие в уничтожении ленинской гвардии в центре, а во-вторых, не менее активное участие в проведении партийных чисток на местах. После 20 съезда уже не модно подчеркивать подобные «заслуги», но роль Суслова в чистках была настолько яркой и выдающейся, что в биографии говорится: «М. А. Суслов активно участвовал в борьбе против троцкистской оппозиции в партии, против зиновьевцев, а также против правооппортунистич. элементов… В 1933 и 1934 гг. выполняет ответственную работу в Уральской и Черниговской областных комиссиях по чистке партии» (БСЭ, т. 41, 1956, стр. 320). Впоследствии (1934) ЦКК была реорганизована в Комитет партийного контроля при ЦК, но как его функции, так и роль в нем Суслова остались неизменными.

Готовясь к установлению личной власти, Сталин решил объединить должности секретаря ЦК, председателя Комитета партийного контроля при ЦК и наркома внутренних дел СССР в лице одного из своих помощников — так появился на сцене пресловутый Ежов. Под непосредственным руководством Ежова Суслов участвует в самой грандиозной операции коммунистического режима, известной на Западе под названием «Великая чистка», а в СССР под названием «ежовщины» (…)

Во время второй мировой войны Суслов, продолжая быть секретарем крайкома партии, входил в состав Военного совета Северокавказского фронта, где он депортировал кавказские народы. К концу войны Сталин послал Суслова как чрезвычайного уполномоченного ЦК чистить Прибалтийский край, а собираясь организовать вторую «Великую чистку», в 1946 году отозвал его работать в ЦК и в 1947 году назначил секретарем ЦК.

Идеологический поход 1946-1948 гг. против «космополитов» и ««низкопоклонников», с его явно обнаженным острием антисемитизма, многие незаслуженно приписывали только одному Жданову, тогда как он был совместной работой обоих. Последующие события лишь подтверждают это (…)

Очень важной вехой в биографии Суслова был последний съезд партии при жизни Сталина – XIX съезд (октябрь 1952 г.). На этом съезде Сталин мог убедиться, что в лице Суслова он имеет не только талантливого исполнителя, но и выдающегося интерпретатора его еще не сформулированной стратегии на будущее.

Свою речь на XIX съезде Суслов посвятил разоблачению врагов сталинской линии партии в идеологии. Пожалуй, это была самая квалифицированная речь на данную тему на съезде. Гроссмейстер партийной идеологии великолепно понял, что его главная задача – не творческое развитие марксистско-ленинской теории (это вздумал сделать наивный Вознесенский, за что и погиб), а, засвидетельствовав монополию Сталина на этот счет, обнародовать с трибуны съезда, что чистки – были, будут и есть — органический закон политического развития СССР. Причем Суслов намеренно избегает употреблять слово «чистка», но он доказывает, что чистка не выдумка Сталина (как многие втайне думали).

И в этом отношении Сталин ведет партию по ленинскому пути (…)

Из доклада Хрущева на XX съезде мы уже знаем, что Сталин решил начать новую чистку с уничтожения старых членов Политбюро, опираясь на его «молодых», «малоопытных» членов. Среди последних главную роль, как сказано, Сталин отводил – по линии тайной полиции – Игнатьеву, а по линии идеологического обоснования новой чистки – Суслову. В разгар кампании Сталин умер (5 марта 1953г.). Через день все «молодые» и «малоопытные» члены Президиума ЦК были изгнаны оттуда, в том числе Игнатьев и Суслов.

Но Президиум вознаграждает измену Суслова и Игнатьева. Так, Суслов остается в Секретариате ЦК, а Игнатьев (отдавший свой пост Берия) тоже вводится в его состав (между прочим, тогда же из Секретариата и из кандидатов Президиума ЦК были исключены двое других, «малоопытных» – Брежнев и Косыгин!).

Через года два Суслов вновь вводится в состав членов Президиума ЦК. Тогда никто не мог догадаться, что Хрущев предназначает ему ровно через год такую роль, которую в свете биографии Суслова нужно признать противоестественной. Суть роли – Хрущев разоблачит Сталина политически. Суслов должен обосновать это разоблачение теоретически. Сегодня уже ясно, что инициатива разоблачения культа личности Сталина и формулировки новых теоретических положений в тактике и стратегии коммунизма принадлежали не всему «коллективному руководству» – Президиуму ЦК, а только «тройке» из его среды – Хрущеву, Микояну и Суслову(…)

Разумеется, не одни теоретические упражнения Хрущева, а вся совокупность его практических действий «волюнтариста» привели к заговору против него в ЦК. Заговор этот возглавил Суслов. Он же сделал на Пленуме ЦК 14 октября 1964г. обвинительный доклад против Хрущева. Если он при этом не занял пост первого секретаря, а предложил Брежневу, то это было вполне в его духе. Суслов безличная личность, созданная для действий за кулисами. Любой из членов ЦК мог представлять высшую власть, но не каждый мог ее осуществлять. Суслов ее осуществлял, сам оставаясь за кулисами, не вызывая ненависти врагов и зависти соперников. Тем успешнее он действовал.

В руках Первого секретаря находится ЦК, но в руках второго секретаря в определенных ситуациях может находиться сам первый секретарь. Роль и функции второго секретаря ЦК совершенно недооценены в печати. При Ленине Сталин был вторым человеком в ЦК, но стал первым. При Сталине Маленков был вторым человеком, но стал первым. При Маленкове Хрущев был вторым человеком, но стал первым. При Хрущеве Брежнев был вторым человеком, но стал первым. При Брежневе Суслов второй человек, но такой второй, который пользуется большей властью, чем любой его предшественник на посту второго секретаря. Брежнев – Генеральный секретарь милостью Суслова и только до тех пор, пока Суслов этого хочет (…)

Брежнев не только его ставленник, но и его второе «я». Все тяжелые провалы режима можно относить на счет ставленника, все его достижения можно приписывать себе. Внимательный анализ событий в СССР со времени свержения Хрущева свидетельствует об этом. Вся большая внутренняя и внешняя политика КПСС идеологически отшлифована Сусловым. Он достаточно опытен, ловок и интеллигентен, чтобы не повторять ошибок Хрущева. «Коллективное руководство» не пустой звук для него, как для Хрущева. Он его не игнорирует, а эксплуатирует, пользуясь своим необыкновенным даром мастера власти сталинского, то есть высокого класса.

Остальные члены Политбюро и Секретариата – люди того же калибра, что и Брежнев. Отсюда монопольное положение Суслова. Сталин сам был идеологом и теоретиком. Суслов лишь управлял идеологией при нем, а при Хрущеве он должен был делить это управление с Ильичевым, но теперь он сам и шеф-идеолог, и шеф-теоретик. Суслов – последняя инстанция в ЦК, которая определяет, что есть марксизм-ленинизм, и которая решает, как надо его дальше развивать. Ему одинаково подцензурны как школьные учебники, так и «реформы» Косыгина, ноты Громыко, указы Подгорного, приказы Гречко и конечно, речи Брежнева.

В заключение хочу сделать одну оговорку. Может показаться, что я несколько преувеличил роль Суслова в Кремле. Но, по-моему, ввиду ограниченности информации я начертал лишь силуэт этого «выдающегося» члена «коллективного руководства». Как фанатик коммунизма, он не знает конкурента, а как мастер власти, он перехитрил и Сталина, и Хрущева. Согласно дворцовому протоколу Кремля, среди 11 членов Политбюро он занимает четвертое место после Брежнева, Косыгина, Подгорного. Но для протокола важны титулы юридической власти. Если бы существовал протокол фактической власти, то он начинался бы с Суслова.

Подготовка текста и публикация С. Николаева.

Огонек, № 27, 1990 г.