Геннадий Дёмочкин: «Поэт — Пушкин, птица — курица, краевед — Петров»

Ульяновский писатель Геннадий Демочкин опубликовал на своей странице в Facebook эмоциональный некролог об ушедшем Сергее Борисовиче Петрове — «легенде нашего города».

Умер Сергей Борисович Петров. Краевед Петров. Несколько последних десятилетий это словосочетание звучало прописной истиной в таком примерно ряду: «поэт — Пушкин, птица — курица, краевед — Петров». Этот обаятельный, удивительно активный и несколько чудаковатый человек стал для нашего края и ходячей энциклопедией, и страстным защитником святой старины, и чем-то вроде талисмана. «Петров всё знает, Петров возмутится, Петров защитит».

… Его папа был областным начальником и потому получил квартиру в самом центре города, в минуте ходьбы до Дома Гончарова. Но живи Петров хоть на самой дальней окраине, он всё равно всегда бы оказывался в самой гуще культурно-исторических событий.

Это он, совсем юный аспирант-мальчишка, в далёком уже 1973-м, организовал в пединституте встречу-концерт со знаменитым, но опальным тогда Евгением Евтушенко. Это его бдительный местный КГБ «профилактировал» и настоятельно рекомендовал покинуть город. Времена были уже не людоедские, но судьбу могли сломать запросто. Да и психушки двери свои для инакомыслящих тогда держали открытыми.

Не сломался, получил второе высшее, стал кандидатом философских наук, вернулся в родной город. Здесь, по счастью, уже зарождался новый университет, и создавал его старинный знакомый и сосед по дому на Ленина Юрий Полянсков. Петров до конца жизни получил и работу, и надёжный тыл. Теперь он мог всё свободное от преподавания время посвятить краеведческим изысканиям.

Когда-то, будучи ещё просто журналистом-радийщиком, я мечтал издать книгу «Прогулки с Сергеем Петровым». Мы бы ходили с ним по городу, и он мне «на микрофон» рассказывал бы про эти улицы, про эти дома, про тех, кто здесь жил… Высказал тогда эту идею Сергею Борисовичу, он улыбнулся и сказал что-то вроде: «Давайте когда-нибудь»… Сам он написал десятки и десятки статей в журналах и сборниках, но собственная книга так и не вышла. Думаю, теперь это наш общий долг.

Причудливо складывались его отношения с властью. Когда громили особняки 18 века, или дом, где жил Курчатов, или кинотеатр «Родина, и Петров вместе с другими рвал горло в крике протеста, его голос не бывал услышанным. Зато какая-нибудь (одна из многих и довольно сомнительная) инициатива вроде «симбирского колобка» тут же подхватывалась начальством и выдавалась за образец «региональной идентичности». Получалось, что и Петров — вовсе не противник проводимой культурной политики, а авангард её…

А на самом деле у Петрова всё внутри кипело, когда он узнавал об очередном вояже «по Европам» областных культурных начальниц. Когда местные деятели культуры оставались в загоне и нищете, а областная власть учреждала международные (!!!) премии и презентовала их… в Лондоне.

Последняя его боль — старинный колокол на Доме Гончарова, в который каждый час бьёт и бьёт тяжёлый молоток. Петров считал, что наступила «усталость металла», и мы скоро утратим бесценный артефакт. Он предлагал звук колокола перевести в запись, а сам колокол бережно сохранить для потомков. Опять же не был услышан.

Петров и сам был колоколом. Он будил нашу историческую память, бередил совесть, вставал на пути тупого забвения прошлого. И вот — наступила «усталость сердца»…

Покойтесь с миром, Сергей Борисович… Вы сделали так много, что город Вас не забудет. Просто не имеет такого права…