Историк Иван Сивопляс рассказывает историю декабриста Ивана Анненкова и его возлюбленной Полины Гебель, последовавшей за ним в Сибирь.
Троицкий храм в селе Пятино в Инзенском районе, бывшем Карсунском уезде Симбирской губернии – один из самых выразительных и красивых памятников культового зодчества на всей территории Ульяновской области, даже несмотря на то, что храм немало пострадал от людей и стихии. Правда, новости последнего время внушают оптимизм в связи с началом масштабной реставрации храма – дай-то Бог!
Некогда село Пятино, оно же Каменный Брод при речке Большой Аргаш, было большим населённым пунктом, насчитывавшим в начале XX столетия 2000 жителей. В селе, что случалось нечасто, было целых два православных храма – тот самый приходской в честь Живоначальной Троицы и деревянная кладбищенская церковь в честь великомученика Дмитрия Солунского.
Церковь Живоначальной Троицы в селе Пятино:
Столь роскошным храмом, как в Пятино, не могли бы похвастать куда как более богатые и значимые сёла Симбирской губернии. И не мудрено, ведь храм этот должен был стоять в центре губернского Симбирска, быть его Кафедральным собором, возведённом по проекту, составленному в 1817 году для Симбирска выдающимся петербуржским зодчим Иосифом Ивановичем Шарлеманем (1782 – 1861). В Симбирске с Шарлеманем не выгорело, но проект его оказался востребованным в 1827 году, когда владевшая селом Пятино богатейшая помещица Анна Ивановна Анненкова (ок. 1760 – 1842) решила возвести, именно в Пятино, по завету храм как место молитв о сыне-декабристе Иване Александровиче Анненкове (1802 – 1878), осуждённом на 20 лет сибирской каторги.
Анна Анненкова владела пятью тысячами крепостных душ и обширными поместьями в Нижегородской, Оренбургской, Пензенской и Симбирской губерниях. Барыня жила в Москве, в собственном доме на углу Петровки и Кузнецкого Моста. В Пятино у неё была усадьба, редко посещаемая и вполне запущенная. В одном из углов пыльной и захламлённой столовой была свалена грудой старинная серебряная посуда – так, мелочи, всего-то шестьдесят пудов!..
Бывший Симбирский генерал-губернатор Иван Варфоломеевич Якоби, дедушка Ивана Анненкова:
Анна Ивановна была дочерью генерала от инфантерии Ивана Варфоломеевича Якоби (1726 – 1803), бывшего в 1781 – 1783 годах Симбирским и Уфимским генерал-губернатором, а потом генерал-губернатором Иркутским и Колыванским. Её муж Александр Никанорович Анненков служил советником Симбирской палаты гражданского суда.
А 5 марта 1802 года в семье Анненковых в Москве родился сын Иван (1802 – 1878). Его назвали в честь дедушки Якоби. Иван Анненков сделался усилиями литераторов, среди которых великий Александр Дюма, одним из самых известных декабристов, участников тайных обществ и вооружённого восстания 14 декабря 1825 года с целью свержения императора Николая I.
Дом Анненковых в Москве, с колоннами и ротондой, в 1931 году:
Нет, он не стоял во главе заговора, не был его идейным вдохновителем или певцом – и на Сенатской площади, парадокс истории, был среди тех, кто пытался подавить восставших! Звездой декабризма Ивана Анненкова сделала любовь – точнее говоря, его возлюбленная, Жанетта-Полина Гебль, в замужестве Прасковья Егоровна Анненкова (1800 – 1876).
Красавицей, умницей, образцовой во всех отношениях женщиной, наконец, парижанкой, называли Полину восхищённые современники. Она родилась во Франции, в семье дворянина и офицера, кавалера ордена Почетного Легиона, но после того, как отец сгинул в Испании, семья испытала нужду, и совсем юная Жанетта должна была освоить профессию модистки, мастерицы по изготовлению шляпок, женского платья и белья. Профессия привела её вначале в Париж, бывший «столицей мира», а затем – в Москву, на Кузнецкий Мост – в «святилище роскоши и моды», как называли улицу в центре Москвы патриотичные жители Белокаменной.
Полину Гебль и Анну Анненкову разделял всего один квартал — и социальная пропасть. Минул всего год после рождения сына Ванечки – и в 1803 году мальчик лишился разом и деда, и отца, а Анна Ивановна наследовала огромные богатства после отца и мужа.
Внезапно навалившиеся богатства могут запросто «снести голову», и с госпожой Анненковой примерно так и получилось. Её московский дом был буквально переполнен прислугой и приживалками, более полутора сотен человек! По утрам Анну Ивановну ожидало с полдюжины дворовых девок, наряженных в её юбки, платья, чулки – они грели их своим теплом! Барыня не садилась в карету, прежде чем усадистая девка не «насидела» ей место. Люди дурели от скученности и вынужденного безделья, впадая в разные излишества и немилосердно за то наказываясь. Маленький Ваня Анненков видел всё это с раннего детства, и в добром и умном мальчике рождался протест. «С детства я возненавидел рабство», — признавался он потом на допросах.
Мать не чаяла в сыне души, заваливала его сладостями и игрушками, выписывала из-за границы лучших учителей — они тоже воспитали в нём стремление к свободе — определила в Московский университет, а после — на службу в самый престижный гвардейский Кавалергардский полк. Кавалергарды — тяжёлая конница, личная охрана российский императоров, облачённые в блестящие медные доспехи — кирасы, и в высокие медные каски. Кавалергарды — непременные участники самых торжественных церемоний, от коронаций до императорских балов. Брали в кавалергарды рослых светлоглазых блондинов — короче, красавцы-мужчины, как на подбор!..
Поручик Анненков стал в Кавалергардском полку своим, пользовалась доверием товарищей и командиров. Это выразилось, в частности, в том, что в июне 1825 года поручик-кавалергард был командирован в Пензу на начинавшуюся 29 июня Петропавловскую ярмарку ремонтёром, произвести закупку для полка строевых лошадей; случалось, что ремонтёры старались прикарманить часть казённой суммы, сговариваясь с продавцами и покупая не лучших лошадей, а то и вовсе спускали деньги за вином и картами. Свобода пьянила вояк, заставляла их делать безрассудства.
Полина Гебль в 1825 году:
С поручиком Анненковым случилось другое — он встретил в Пензе Полину Гебль, также приехавшую на ярмарку. Молодые люди были знакомы ещё по Москве — но именно в Пензе, вдали от зорких и грозных очей суровой маменьки Анны Ивановны между ними полыхнуло настоящее чувство!
Это был мезальянс. С одной стороны, богатый молодой красавец со всеми возможными жизненными перспективами — с другой, иностранка 25 лет, по тем временам — очень немолодая девушка. Вдобавок, в «обществе» слово модистка служило не столько для обозначения профессии, сколько репутации барышни. Считалось, что, если девушка свободна в выборе занятий, значит, она свободна и от моральных принципов.
Иван Анненков, поручик Кавалергардского полка в 1823 году:
Но Ивана ничто не могло остановить. 3 июля 1825 года счастливая пара покинула Пензу, устроив тур по пензенским и симбирским имениям Анненковых. В Пятино Иван и Полина лакомились сурскими стерлядями, считавшимися лучшими из волжских, исследовали запущенный барский дом, где обнаружили без малого тонну серебряной посуды! У Ивана не было тайн от любимой – он поведал ей, что является членом тайного общества, желающего переменить власть в России. Это было почти, ка объяснение в любви, знак высшего доверия: будущие декабристы свято хранили тайну организации от родных и близких, и Полина, едва ли не единственная из подруг заговорщиков, была приблизительно посвящена в планы выступления.
Но, главное, в Пятино Иван предложил Полине обвенчаться – тайно, зато навечно!.. Он будто бы нашёл свидетелей и договорился со священником – но, по словам Полины, она сама в последний момент отказалась, заранее не желая обострять отношений с будущей свекровью. Но, вероятнее всего, сразу отказался священник. Тайное венчание, грубейшее нарушение «производственной дисциплины», поставило бы крест на его карьере.
Эх, если бы тогда всё срослось, все сложилось бы совершенно по-другому – но история не знает сослагательного наклонения. Поручика Анненкова требовали в полк, и в ноябре 1825 года Иван и Полина покинули счастливую симбирскую провинцию – она в Москву, он дальше, до Санкт-Петербурга. И 14 декабря 1825 года декабрист Иван Анненков был на Сенатской площади…
Кавалергарды на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. В их рядах и поручик Анненков:
Вы подумали, что он стоял в рядах бунтовщиков? Ничуть! Поручик Анненков был со своими товарищами-кавалергардами, готовыми атаковать каре мятежников! Кавалергарды налетали дважды – и оба раза были отбиты с потерями: «витринные» войска мало сгодились для реального боя. Нам поведение поручика Анненкова кажется странным – и историки пытались оправдывать Ивана Александровича, мол, он так крепко пытался сохранить тайну организации, что вынужден был оказаться «по ту сторону фронта». На самом же деле Анненковым двигало полковое братство, и братство это было сильнее идей – ну не мог оставить тех, с кем служил в одном строю, перед лицом опасности, пусть даже исходила она от тех, с кем его соединяло тайное общество!
Арестованные декабристы дали показания против Ивана Анненкова – причём, дело выглядело так, что поручик-кавалергард был едва ли не зачинщиком восстания. Ночью 19 декабря 1825 года он был арестован и удостоился особой «чести»: его допросил лично император Николай I. На вопрос, почему он не донёс об обществе, Иван Александрович ответил, что считал нечестным доносить на своих товарищей, и Николай I взорвался: «Вы не имеете понятия о чести! Вы думаете, что умрёте героем, что вас будет помнить потомство? Ошибаетесь! Вы не умрёте – я вас на каторге сгною!». Иван Анненков был лишён воинского звания и прав дворянина и осуждён к двадцати годам каторжных работ и на вечную ссылку в Сибирь.
Иван Анненков, лежит на кровати и читает книгу. С товарищами-декабристами в камере Читинского острога. 1829 год:
Полина Гебль ничего не знала о своём возлюбленном. Когда вести о восстании декабристов дошли до Москвы, её сердце ёкнуло – она знала о планах Ивана, она могла бы его удержать!.. 11 апреля 1826 года Полина родила дочь Александру – и тяжко заболела после родов, прикованная на три месяца к постели. Но, едва оправившись, залезши в долги – любое путешествие в те времена было занятием крайне затратным – она отправилась в Петербург, чтобы как-то помочь, чтобы увидеться с любимым человеком!
В поисках помощи Полина Гебль обратилась к несостоявшейся свекрови, но Анна Анненкова ничего не хотела знать ни про сына, ни про внучку Сашеньку – такой «Павлик Морозов» наоборот. Барыня боялась монаршего гнева, ибо знала, что это такое – юная Анна Якоби была свидетельницей злоключений отца, Ивана Якоби, обвинённого в попытке развязать войну с Китаем!.. Уж если родная мать декабриста отреклась от сына, то чужие люди шарахались от Полины, как от смерти.
Оставалось единственное – обратиться к самому императору, подать прошение ему лично в руки. Это категорически не приветствовалось и было опасно – а в каком настроении встретит его величество просителя? Полине, правда, было проще – она была француженкой, и как иностранная подданная могла манкировать принятыми условностями: например, подала государю письмо, написанное не по-русски, а на французском языке.
Она просила не скостить Ивану Анненкову срок, тем более отпустить его на свободу: «Ваше Величество, позвольте попросить как милости позволения разделить ссылку с незаконным супругом. От всего моего сердца я приношу себя в жертву человеку, без которого я более не могу долго жить». Николай I был тронут до глубины души. Он не только разрешил Полине Гебль ехать в Сибирь, но и распорядился, чтобы Московский генерал-губернатор выделил ей на это путешествие 3000 рублей – а это, между прочим, годовое губернаторское жалованье!..
И после этого – случилось чудо! Перед Полиной открывались все двери, чиновники были любезны. Мгновенно переменилась и Анна Ивановна Анненкова. Она называла Полину дочерью, она нянчилась с внучкой Сашенькой, и лила слёзы, и возносила молитвы за непутёвого, несчастного сына Ванечку, а узнав историю о несостоявшемся венчании в селе Пятино, распорядилась выстроить там новую церковь, чтобы в ней молились о здравии и благополучии раба Божия Иоанна!
Полина Анненкова в 1836 году. На женщине траур, в память о ребёнке, умершем в младенчестве. Полина рожала 18 раз, при этом выжило только 7 её детей:
8 апреля 1828 года Иван Александрович Анненков и Прасковья Егоровна Гебль – так стали звать её по-русски – обвенчались в Михаило-Архангельской церкви в остроге Чита. На время церемонии с Ивана Анненкова сняли кандалы. Вечером новобрачным предоставили получасовое свидание.
Иван и Полина прожили долгую и достойную жизнь, воспитали семерых детей, много помогали людям, дожили до освобождения из ссылки. В их жизни было много всякого – и запомнившееся счастье в Пятино, тоже было.
Иван Анненков в Нижнем Новгороде после 1867 года:
Иван СИВОПЛЯС
 |
Сообщение опубликовано на официальном сайте «Новости Ульяновска 73» по материалам статьи |